— Виктор Федорович, 15 лет назад вы стали губернаторм Донецкой области. Могли ли вы тогда представить, что вас ждет в жизни, и что сейчас испытываете, приезжая в родные места?
— Когда приезжаю на Донбасс, меня всегда первым делом, так знаете, с подтекстом спрашивают: зачем приехал, с какой целью, и я, не задумываясь, отвечаю, что приезжаю сюда набраться сил. На самом деле мне очень не хватает родного окружения, общения с родными и старинными друзьями. Огромный дефицит времени. Вот я сегодня пообещал внукам, что приеду к ним, так мне невестка рассказала, что они уже поделили время, кто и сколько будет со мной играть. Но встретиться у нас опять не получилось. Вот так вот. А то время, о котором вы говорите… На первом плане у меня всегда была работа. Я стал руководителем предприятия в 26 лет. И у меня тогда была цель — создать коллектив, поднять предприятие, организовать условия для нормальной работы. Потому что там, куда я пришел, все было запущено ужасно. И мне удалось изменить ситуацию к лучшему.
Потом я переехал в Донецк, и цели, естественно, стали другими. Меня тогда, скажем так, кое-кто не понимал и критиковал, мол, что я семью в Донецк не забираю, квартиру не получу нормальную. Моя первая квартира в Донецке была однокомнатной хрущевкой в 18 «квадратов». Мы там жили вчетвером три года. Мальчишки спали на двухъярусной кровати, до сих пор это вспоминают. А кровать была не очень габаритная: не пройдешь мимо, чтобы их ноги не зацепить. Но ухитрились поставить в комнате еще и тренажер. К жизни относились без особых претензий. Работали, растили детей. Я никогда не стремился быть губернатором и не предполагал этого, карьеристом не был. Любил много работать, чем больше было работы, тем комфортнее я себя чувствовал.
— 15 лет в большой политике. Какие чувства у вас сейчас преобладают в отношении этой большой политики?
— Я с 1974 года — был рядом с большим политиком, с депутатом Верховного Совета СССР Георгием Тимофеевичем Береговым. Я видел и большие кабинеты, и больших людей. У Берегового я выполнял функции помощника депутата Верховного Совета. Мы работали с Береговым очень плотно, он мог по телефону обозначить проблему и говорил: ты там выясни, куда и к кому мы должны обращаться, чтобы эту проблему решить, кого из чиновников достать, какую стену пробить. А у меня всегда были бланки поручений Верховного Совета с его подписью, и я отчитывался перед Георгием Тимофеевичем по каждому случаю. Можно по-разному к тому времени относиться, но уровень ответственности и дисциплины был тогда высочайший. Если человек обратился к власти, то он обязан был получить и ответ, и решение своей проблемы.
Ну а когда Украина стала независимой, началась другая история. Я начал плавно входить в новую политику. Был депутатом поссовета в Енакиево, баллотировался в 1994 году в Верховную Раду, но те выборы проиграл. Начинал плавно входить в новую политику. Начал думать, как в Донбассе защищать интересы региона, как выстраивать политическую систему. Тогда, если помните, была Либеральная партия, но неудачно она стартовала, были у нее проблемы. И вот в 1997 году мы решили создать Партию Регионов. Ее возглавил мэр Донецка Владимир Рыбак. И сложилась уникальная для всей Украины ситуация, когда мэр и губернатор не были оппонентами. Мы работали совместно.
В конце 90-х страшной проблемой был вопрос газа. Большинство предприятий не могли оплачивать энергоносители. Регион тогда платил $80 за 1000 кубов. А в России цена была $25. И из-за газа, был такой механизм, у предприятий забирали все ресурсы, делали их банкротами. Были времена жестких испытаний, и если бы мы тогда не избавились от монополии ЕЭСУ, весь регион, условно говоря, забрали бы оптом через механизм банкротства! Донбасс первым восстал против такого. Нужно было искать, причем срочно, какие-то нестандартные решения. В 1997 году мы собрали руководителей предприятий и крупный бизнес и начали думать, а что делать. Тогда и создали две программы: «уголь—кокс—металл» и «штрипс—труба—газ». Цена на трубу двухшовную в России достигала $1200, и когда мы все это пересчитали, то вышло, что цену на газ для региона мы снизили до $40!

— Вопрос о вашей нынешней поездке в Донецк. Случайно ли открытие аэропорта состоялось в день 15-летия вашего губернаторства? И вообще аэропорт-то вам понравился?
— Он не может не вызывать восторга. Новый аэропорт — это инвестиции в будущее. Это принесет огромные дивиденды региону и в имиджевом плане. Вот год назад мне сказали, что региону иметь такой аэропорт просто позор. А я ответил: «Вы не обратили внимания, что рядом начинается стройка, приезжайте через год, и вы увидите, что это не позор, а гордость».
— Виктор Федорович, 10 лет назад вы впервые стали премьер-министром. Сложно было тогда перестраиваться с управления регионом на государственный уровень?
— Когда я был губернатором, то знал, какую часть в структуре экономики области занимает та или иная отрасль: сельское хозяйство, металлургия, машиностроение и так далее. Ну и, естественно, кто сколько дает в бюджет, как нам финансы складывать, сколько налогов они дают, какая нагрузка на налогоплательщика, сколько у нас остается, сколько в столицу уходит. А когда я пришел в Киев, то надо было смотреть, какое место в структуре экономики занимает та или иная область, кто из них донор, а кому нужны дотации. Как наполнить бюджет и как его рационально использовать. Я бывший хозяйственник, знаю, как функционирует экономика, и для меня период адаптации не был особенно сложным. А что касалось политических вопросов, я их никогда не любил. Но вышло так, что я первый сформировал коалиционное правительство и коалицию в парламенте. Проблема моего предшественника Анатолия Кинаха была в том, что он не смог сформировать коалицию, и парламент не поддерживал правительство. А я не представляю себе, как можно работать, если президент, правительство и парламент не действуют как один слаженный механизм? Страна не может тогда проводить ни внутреннюю эффективную политику, ни на международной арене. Кто захочет иметь с нами дело, если мы подпишем, к примеру, договор, а парламент его не ратифицирует. Вопрос стабильности и преемственности власти — тоже вопрос огромной важности. Когда происходит смена власти и нет преемственности, это огромная проблема. Реформы начали, и на полпути их бросили… Или напринимали каких-то популистских законов, а новое правительство их не может выполнить. Людям все равно, кто там сидит наверху, и они не догадываются, зачем это Рада принимала накануне выборов социальные законы о льготах, выплатах, пенсиях. А кто-нибудь считал тогда, сколько на это потребуется денег? Никто не считал. Приходит новое правительство и говорит, что мы не можем выполнить все эти законы, потому что одного госбюджета мало, нужно 2, 3, 4, а то и 5 бюджетов. Что делать? Отменять? А как их отменять? Вот это реалии наши. Проблема политиков в том, что у них не хватало сил, мужества и уважения сказать людям правду. В украинской политике появились целые поколения популистов, умеющих красиво говорить. Политик, умеющий убедить людей в своей лжи, становился у нас модным.
После выборов 2004 года меня поливали грязью все кому не лень, и одной из причин поражения в каком-то комментарии прозвучало, что Янукович не прижился в Киеве, потому что он из провинции. А политики национального уровня, мол, совсем по-другому мыслят. А в чем разница на самом-то деле? А разница в том, что мы говорили правду, а они научились людей кормить обещаниями. От выборов до выборов придумывали всякие сказки. Когда я в 2010 году пришел к власти, то на самом деле я многого тогда не знал о реальной ситуации в экономике и финансах. Это все скрывалось. А увидели мы, что казна пуста, долги сумасшедшие. 15 процентов дефицит бюджета при выполнении всех соцзаконов. Мы два года работали, чтобы уменьшить эту цифру. И вот в этом году вышли на плановый дефицит 2,5 процента. Вот почему мы два года назад не могли сразу выполнить то, с чем шли на выборы. Нереально это было. Поэтому и произошла серьезная задержка с решением социальных проблем, особенно для пенсионеров. Но к концу этого года мы ожидаем 1,5 трлн гривен ВВП, что позволит направить ресурсы на социальные программы.
— В те времена, 15 лет назад, вы часто после встреч с местными журналистами сразу же решали вопросы, если они возникали. К примеру, после статей или репортажей вы давали нагоняй нерадивым чиновникам. В Украине сотни СМИ. Как удается реагировать на их критику сейчас?
— Я знаю, что творится в любой области Украины, у меня надежные источники информации. Но самый лучший — это общение с простыми людьми. У меня уже в каждой области есть хорошие знакомые, они знают, когда я к ним приеду, и уже ждут меня, порой прорываются на встречи, скажем так. Но я вам скажу, что сейчас и характер личных просьб изменился. Раньше просили о материальной помощи в 50, 100 гривен. Сейчас больше просьб помочь с лечением, а речь идет о суммах и в 10, и в 20, и в 30 тысяч долларов или евро. Таких просьб очень много. Поэтому я уже поставил задачу создать свой личный благотворительный фонд. Эксперты работают над этим. Я внесу туда свои средства. В том числе и часть заработной платы буду туда переводить. Может быть, потом присоединятся и меценаты. Вот, к примеру, обратилась ко мне семья чернобыльцев, у них трое детей, и лечение всех их стоит таких денег, что родителям никогда не заработать такой суммы!
— Насколько серьезны угрозы бойкотировать Евро-2012 в Украине?
— Меня в Донецке сразу об этом спросили, как только я сошел с трапа самолета. Мол, как так, к нам не хотят ехать. «Да с чего вы взяли, что никто не приедет?» — спрашиваю в ответ. Все билеты давно уже проданы. Ажиотаж просто невероятный! У меня есть свой резерв пригласительных на матчи, для встречи политиков, так уже и в него пытаются залезть! Все разговоры о бойкоте Евро имеют под собой только политическую составляющую. Мы знаем причину возникновения этих разговоров. Мне часто советуют: да отправьте вы Тимошенко за границу, и пусть ее там лечат. Если бы это от меня зависело, я бы давно это сделал. Но этого не позволяет Закон. Нужны соответствующие решения законодательства. А Евро-2012 будет, будут болельщики! Ну, может, кто-то и не приедет, выразив таким образом свое отношение к проблеме с Тимошенко.
— Ваши оппоненты уверяют, что во многом эта проблема определена действующим Уголовно-процессуальным кодексом…
— Вам не нравится Криминальный кодекс? И мне он не нравится! Это кодекс 1962 года. В нем такие нормы заложены, которых нет нигде в мире! Эта проблема существует 20 лет, все время независимой Украины. Его все это время как-то изменяли, модернизировали, улучшали. А надо полностью менять Кодекс! Заложить в его основу принцип равенства защиты и обвинения. И тогда начнет действовать принцип состязательности сторон в суде. Соответственно у суда, изучив все аргументы и защиты, и обвинения, будет больше возможностей вынести справедливое решение или смягчить наказание, или ужесточить, или оправдать человека. Вот на то, чтобы такой Кодекс создать, нам понадобилось два года. В феврале 2010-го я стал президентом, а в апреле — создал рабочую группу по разработке нового Кодекса. Эта группа связалась с экспертами Совета Европы, и они совместно начали работу. Было огромное количество консультантов, мы их приглашали, потому что для нас было очень важно создать современный Криминально-процессуальный кодекс. И сегодня утром (14 мая. — Авт.) я его подписал. Эту проблему можно было решить и 5 лет назад, и наши предшественники могли ее решить, но ведь никто ничего не делал! Спрашивается, а справедливы ли тогда те претензии, которые сегодня предъявляют Украине и ее президенту? Но работы еще много, чтобы почувствовать эффект от нового Кодекса. Нам нужно имплементировать его положения, то есть внести изменения, почти в 300 законов Украины. Для парламента, Минюста и Кабмина это серьезная задача. И после этого он начнет работать.
— С чем люди сейчас обращаются к президенту Украины, о чем ему пишут?
— У меня работает огромный штат порядочных и профессиональных исполнителей: они изучают все обращения, систематизируют их, готовят поручения, решения, ответы. И я всегда все документы, распоряжения, указы подписываю сам! Никаких факсимиле. Иногда могу по телефону сказать, чтобы документ пускали в работу, а я подпишу, когда приеду.
Пишут мне о разном и разные люди, даже диски присылают с записями и видео. И вот когда эти записи расшифровывают и приносят мне текст на бумаге, я говорю: нет, дайте послушать. Что там человек наговорил, каким тоном и в какой форме. Иногда бывает неприятно слушать, есть откровенное хамство, вражда, тон непозволительный, оскорбления. Иногда и угрозы. Но это жизнь. От меня никто ничего не прячет. Это запрещено. Я читаю и знаю, что мне пишут на самом деле. Но привыкнуть к злобе практически невозможно. И очень часто из-за этого бывает бессонница. Думаешь и не можешь понять, откуда берется такая ненависть, как на нее отвечать. Но я вам как на духу говорю (президент перекрестился. — Авт.): я ни на кого не держу зла и молюсь, чтобы Господь вразумил людей и открыл им глаза. И чтобы к ним никто так не относился и не желал того, чего они желают мне. Но, конечно, когда есть открытые угрозы, на них реагирует служба охраны.
— Несколько дней назад вы поздравили «Шахтер» с «золотым дублем». А вам удается хотя бы иногда смотреть его матчи?
— Очень мало возможностей посмотреть футбол вживую. Но вот на Евро — это будет моей обязанностью: прийти на стадион и поддержать нашу сборную! Правда, смотрю сейчас на свой график — и вижу, что на всех матчах побывать не получится. Мне часто приходится жертвовать личными желаниями ради дела, ради того, что ты должен сделать для страны. Но есть и то, что ты обязан сделать, а остальное все не имеет значения. Вот в этом году 60 лет как умерла моя мама, а я так и не смог поехать на кладбище... И я решил: 2 августа поеду на ее могилу. Тут уж меня ничто не остановит!
Сегодня